Мне было тогда 13 лет. И когда сообщили, что Сталин болен очень тяжело, я к этому отнесся как к интересному событию. Была победа над Германией, потом ничего такого не происходило, и вот…
Отец сразу сказал, что можно не волноваться: «Можешь не слушать эти сводки, он, конечно же, умер, потому что если бы он не умер, никто бы не посмел дать сообщение о том, что он болен».
Потом пришел сосед — вдруг постучался и сказал: «Наш отец родной умер!» Я испугался — что это, мой отец, что ли умер? Оказывается, нет, умер товарищ Сталин. И мне что-то очень захотелось смеяться.
Нет, потом я тоже грустил. Я даже всплакнул, когда Берия речь произносил на похоронах, потому что Берия говорил с грузинским акцентом, и я подумал: а вот Сталин уже больше не будет с этим акцентом разговаривать.
Помню, мы пришли в школу — в тот день, когда было объявлено о его смерти, школы работали. Это была 593-я школа на Новинском бульваре, тогда улица Чайковского, напротив американского посольства.
Первый урок — русского языка. В классе гробовая тишина. Вошла учительница, мы думали, она что-нибудь скажет. Но она не сказала ни слова и начала урок проводить, воспользовавшись тем, что все тихо сидят и внимательно слушают. Я теперь понимаю — наверное, у нее были свои взгляды на это дело, поэтому она ни слова не сказала. А какая-то учительница, помню, очень сильно плакала.
Потом, уже в тот день, когда хоронили, пришла директор школы и сказала, что никто на похороны не должен идти, потому что завтра мы пойдем организованно: «Нам назначено время для прохождения мимо гроба завтра, поэтому сегодня не ходите».
Это была неправда. Директор взяла на душу большой грех, обманув нас, и лично я считаю, что она меня этим спасла, потому что в 13 лет мальчишка конечно бы пошел, и, чем бы дело кончилось, неизвестно.
Сижу дома, никуда не иду — вдруг прибегает отец с работы. Ни разу в жизни не было такого, чтобы он ушел домой в рабочее время, а тут вдруг прибежал. Потому что уже разнесся слух, что там происходит столпотворение, и он прибежал хватать меня за руку. А я — дома.
Говорили, что место, где были главные жертвы, — горка на Трубной. Там толпа побежала и людей подавила — именно, когда все побежали: кто-то падал, другие топтали.
Потом отец долго рассуждал про то, как Маленков фотографировался в газете «Правда» на фоне гроба Сталина. Стоял такой огромный, толстый. А потом отец сказал: «Нет, я все-таки огорчен, потому что боюсь, что без него эти бандиты совсем распояшутся». И ошибся. Умный был человек отец, а вот ошибся, потому что без Сталина, конечно, никто уже не посмел проводить то, что он собирался сделать. А назревали страшные дела: и новая война, и еврейский погром назревал на всю страну. Так что оценка была неправильной. Сталин очень вовремя умер.
Анатолий Ефимович Шабад (р. 1939), физик, правозащитник
Подготовила Александра Поливанова