Раздавите гадину!
Вольтер
Когда мне было десять лет, моя бабушка впервые рассказала мне о Сталине. Рассказала про 37-й год, дело врачей, похороны и ХХ съезд. Когда мне было двенадцать, я прочел «Реквием» Ахматовой — не в машинописи, а переписанный моей мамой от руки. В четырнадцать Галич был моим любимым автором, а в шестнадцать, начитавшись «В круге первом», я не мог уснуть, тренируясь держать руки поверх одеяла — чтобы потом не переучиваться на Лубянке.
Через несколько лет началась перестройка, мое тайное знание стало общественным достоянием, но я не перестал быть антисталинистом.
Почему же сегодня любые призывы к покаянию, любые обличения Сталина вызывают у меня такое раздражение?
Прежде всего — само слово «покаяние». Коллективная ответственность — понятие из тоталитарного дискурса. Покаяние может быть только персональным. Насколько много осталось сегодня тех, кому нужно персонально покаяться в преступлениях сталинизма? И так ли нам нужны слезы этих стариков?
Их дети? Странно испытывать вину за своих родителей, а каяться публично — слишком похоже на проработки 30-х годов. К тому же сегодня мы имеем дело даже не с детьми, а с внуками — должны ли они каяться, что один дедушка мог убить другого?
Да и вообще: общественное покаяние уже было, в конце 80-х. Одноименный фильм показали, в газетах и журналах напечатали воспоминания жертв и исследования историков. Уже в нашем веке Путин вручил Солженицыну орден, «В круге первом» показали по первому каналу, а «Архипелаг ГУЛаг» побывал в школьной программе.
Если честно — куда уж больше?
Те, кто требуют покаяния и сетуют о неслучившемся «советском Нюренберге», попали в плен ложной аналогии. Им кажется, что поскольку Гитлер и Сталин оба были диктаторы, то Россия должна изживать историческую травму теми же методами, что и Германия.
Между тем, трудно не заметить различий между СССР и нацистской Германией.
Во-первых, неясно перед кем каяться. Разделение на жертв и палачей куда более условно в России, чем в Германии. Ахматова была не права, когда говорила о двух Россиях — которая сажала и которая сидела. Это была одна Россия, потому что те, кто сажали, часто тоже успевали сесть — и только хрущевская оттепель остановила эту наглядную иллюстрацию на тему греха и воздаяния.
Аналогия подсказывает, что если немцы каются перед евреями, то русские могли бы покаяться перед украинцами, прибалтами и поляками. Я вообще не люблю национального покаяния, но, даже если забыть о неприглядном поведении пострадавших народов во время Холокоста, русские пострадали от Сталина ничуть не меньше их. Никакого сравнения с немцами и Гитлером — так что никакой национальной вины русских (или евреев, или грузин) не получается: как всегда, есть только вина конкретных людей, в большинстве своем давно уже умерших, иногда — не своей смертью.
Во-вторых, Гитлер оставил Германию в руинах, расчлененную на четыре части — шестьдесят лет назад Советский Союз был огромной империй, контролирующей половину Европы. Как можно ожидать от жителей России и Германии одинакового отношения к политикам, результат правления которых настолько различался?
При этом социологические опросы показывают, что отношение к Сталину в России и Гитлеру в Германии примерно одинаково. Согласно опросу Левада-центра позитивно к Сталину относится менее трети опрошенных (23% испытывают к нему уважение, 7% — симпатию, 2% — восхищение), а 58% россиян считают, что жертвы, которые понес народ в эпоху Сталина, невозможно оправдать никакими великими целями. Мне не удалось найти результатов подобного опроса про Гитлера, но 25% немцев считают, что у национал-социализма были и позитивные стороны, половина опрошенных немецких школьников 15–16 лет не считает Гитлера диктатором, а треть считает, что он боролся за права человека; опрос молодых людей дает от 18% до 29% позитивных отзывов о Гитлере.
Разумеется, можно спорить, насколько опросы сопоставимы. Конечно, для корректного сравнения необходима согласованная работа социологов двух стран, проводящих опросы по одинаковой методике и на основе общего опросника, — но в любом случае не приходится говорить о том, что «в Германии невозможна ситуация, в которой молодые люди выражают симпатию к Гитлеру».
Почему я останавливаюсь на этом сравнении России и Германии?
Когда требуют заново развернуть дискуссию о Сталине, подразумевают, что общественное отношение к нему ненормально, неправильно. Германию приводят в пример как страну, где историческая травма изжита: утверждается, что благодаря этому Германия смогла стать демократической страной, где, в отличие от России, к власти не приходят бывшие офицеры спецслужб, а реваншистская риторика остается достоянием маргиналов.
Между тем мы видим, что несмотря на десятилетия антинацистской пропаганды, запрет нацистской символики и пресловутое «чувство вины» в том, что касается отношения к прошлому, ситуация в Германии не сильно отличается от отечественной.
И знаете почему? Потому что подобное отношение к историческим фигурам тоталитарного пантеона совершенно нормально. Оно заключено в человеческой природе.
Кто-то всегда испытывает тоску по сильной руке, кто-то ностальгирует по прошлому, каким бы оно не было, кто-то жалеет об утраченной империи, а кто-то назло официальной пропаганде поддержит любого душегуба.
Наверное, это не очень хорошо, но, как бы сказал герой наших заметок — другого человечества у меня для вас нет.
Мы, жители России, не лучше и не хуже немцев, австрийцев, итальянцев или испанцев. Давно пора, уважая уникальность нашей культуры, отказаться от представления о собственной исключительности.
Конечно, признать подобную ситуацию нормальной — еще не значит смириться с ней. Можно бороться, чтобы улучшить данные опросов или, по крайней мере, не дать сталинистам возможность их ухудшить. Вероятно, если бы мы жили в Германии, я бы с этим согласился — но у России есть много других, более актуальных, проблем.
За последние месяцы мы могли убедиться, что стратегия власти заключается в информационных и законодательных «вбросах», призванных отвлечь нас от этих самых актуальных проблем, заставив вместо этого обсуждать православную церковь, гомосексуалистов и судьбы сирот. История с переименованием Волгограда в Сталинград — из этой же оперы. На самом деле власть как бы предлагает: давайте поговорим о Сталине! Давайте поспорим! Расскажите еще раз свои доводы!
Все понимают, что от подобных предложений власти лучше отказываться, — но фокус в том, что очень приятно повторять доводы, выученные наизусть еще во времена Горбачева. Возникает ощущение, что ты блестяще опровергаешь оппонента. Наслаждаешься своим красноречием и стройной логикой, не замечая, что все «за» и «против» уже много раз высказаны, и их повторение не может никого переубедить.
Сегодня раз за разом твердить о миллионах жертв — это как в анекдоте: искать под фонарем, а не там, где потерял. Слушать эти разговоры противно вдвойне, если тебе небезразлична память погибших. Я не знаю, для чего они умерли — но уж точно не для того, чтобы мы упражнялись в красноречии на их могилах.
Да, конечно, история определяет современность. Но Сталин умер шестьдесят лет назад. Это уже давняя история. Почему мы не спорим с такой же страстью о Петре Первом или Иване Грозном? Нам кажется, что это было недавно? Нет. Это было давно. Сталин умер и сталинизм сегодня возможен точно в том же смысле, в котором возможна опричнина или петровское обстригание бород: как метафора, не более.
Могут возразить, что мы спорим не об историческом Сталине, мы всегда спорим о современности. Во времена Хрущева спор о Сталине был спором о том, что такое «настоящий социализм»; сегодня это спор о том, что лучше — свободы граждан или могущество государства.
Это ведь важный спор, как можно не принимать в нем участие?
Это важный спор, но постановка вопроса кажется мне порочной. Главный вызов, который стоит перед нами — это сконструировать образ России как свободной и могущественной державы, где свободы граждан и могущество государства не отрицали бы друг друга, а дополняли. Создать образ страны, которая может выиграть войну, не загоняя собственных граждан в лагеря.
Искать решение этой задачи лучше без оглядки на российскую историю — поскольку, похоже, здесь российская история не дает нам позитивных примеров. Возможно, следует обратиться к опыту стран, в которых баланс власти и свободы выстроен намного лучше, чем в России (хотя, конечно, тоже не идеально).
Эта модель, модель свободной России, только тогда будет удачной, когда ее будут готовы принять многие из тех, кто сегодня оправдывает или защищает Сталина. Превратить этих людей в союзников при обсуждении будущего куда важнее, чем лишний раз доказать свою правоту в споре о прошлом. В конце концов, вопрос о том, как надо было проводить модернизацию без малого сто лет назад, представляет чисто академический интерес.
Конечно, писатели и кинорежиссеры все равно будут обращаться к эпохе Сталина — и мне хочется, чтобы они показывали это время правдиво. Конечно, историки должны собирать свидетельства и писать книги, чтобы правда о том времени не была утеряна и принесена в жертву политической конъюнктуре. Но если вы не историк, не писатель, не кинорежиссер — оставьте Сталина в покое. Он не нужен России сегодня.
Закопайте гадину. Нам и без него есть о чем поговорить, и есть о чем подумать.
ТНЗ
А по-моему нет на самом деле ни сталинизма, ни антисталинизма. Есть тоталитаризм и его противники.
Sergey Kuznetsov
мне кажется, это слово немного лишено смысла сегодня — потому что разные исследователи имеют под ним в виду разное. Я вот как-то читал книжку А.М.Пятигорского про тоталитаризм — и у него был очень странный список тоталитарных режимов. Нацизм, кажется, туда не входил, но входил Кромвель 🙂
Galina Yuzefovich
Какой замечательный текст. Спасибо тебе большое, Сережа — все очень точно и очень правильно.
Мария Майофис
Сережа, мне кажется, что ты упустил один важный аспект проблемы — просветительский. Как вузовский преподаватель могу тебе с уверенностью сказать, что в головах у многих наших молодых сограждан (но, думаю, что не только у них), столько мифов и «белых пятен», в том числе и по сталинскому периоду истории, что про него придется еще много раз рассказывать, тогда многих и не пришлось бы «перевербовывать» на свою сторону, да и завербовать их на противоположную было бы сложно. Другой вопрос — где и как, т.е. можно ли как-то популяризировать сайты и проекты, подобные этому, потому что пока, по-моему, получается, разговор в узком интеллигентском кругу, где все и так все знают. Задача — выйти за пределы этого круга. У сайта «Уроки истории», адресованного школьным учителям, это, по-моему, неплохо получается. Если бы можно было, например, залинковать лучшие тексты этого проекта на «Уроках истории», это был бы уже шаг вперед.
Sergey Kuznetsov
я согласен с этим. Собственно, я это и имел в виду, когда писал об историках и писателях/режиссерах. Но вот «публицисты» нам нафиг здесь не сдались. И посты в фейсбуке. И наглядная агитация в виде плакатов.
А больше всего нам не сдались крики, что отношение к Сталину как-то коррелирует с нынешними проблемами страны. То есть все коррелирует со всем, это правда, но тут трудно найти прямую корреляцию: свежий опрос Левада-центра показывает, что сталинисты и антисталинисты есть среди избирателей самых разных партий
SK
«о неприглядном поведении пострадавших народов во время Холокоста» — это неудачный синтаксис или Вы правда считаете, что пострадавшие народы вели себя во время Холокоста неприглядно?
Misha Zagorski
Мне показалось, что автор имеет в виду, что народы, пострадавшие от *сталинизма*, вели себя неприглядно во время Холокоста.
Sergey Kuznetsov
да, очень неудачно написал, Вы правы. Лично я не считаю, что «народы» как-то себя могут вести, поэтому концепция национальной вины («народ вел себя неприглядно») кажется мне неверной в корне. Именно это я и хотел объяснить, сказав, что мне кажется бессмысленной история, когда русские должны каяться перед поляками за Катынь, поляки перед евреями за Холокост, евреи перед русскими за коллективизацию и так далее.
SK
понятно, спасибо.
по-моему, некий смысл в этом всё же есть — самоидентификация и идентификация других идет через принадлежность к тому или иному народу в том числе. поэтому в самом факте извинения народа перед народом смысл есть. а вот затягивать это покаяние на годы и десятилетия — это действительно бессмысленно.
Илья
http://www.youtube.com/watch?feature=player_embedded&v=jJT_KTRW1MY
Повторите сначала вот это! потом Судите!
Илья
Живёте за счет РАБОТЫ своих дедов! и ещё смеете их в чем то винить! Наше поколение — это поколение нахлебников и бездельников!
В 2040-ых 2050-ых годах дома построенные во времена СССР будут непригодными для жизни! Их срок эксплуатации выйдет! и тогда осознаете всю мощь СССР!
Федор Бабицкий
Автор — слепец.
Покаяние на уровне нации это не волосы пеплом, а признание фактов.
Наши предки сделали то-то и то-то, это было кровавое безумие и это не должно повториться, а ущерб если возможно д.б.исправлен.
Наши предки были палачами, жертвами, соучастниками и молчаливыми свидетелями нечеловеческих вещей. Чтобы выжить в такой ситуации, продолжать работать и рожать детей, они что-то делали со своей психикой.
Я не знаю, как это называется, психопатия м.б.
Это передается по наследству. Т.е. нация психически больна, это выражается в апатии, атомизации общества, уменьшении рождаемости, равнодушии к брошеным детям, наркотизации, упадку культуры и образования, снижению IQ.
Лечится это признанием фактов истории, это аналог психоаналитических процедур.
Но наши предки передав нам свою психопатию не сообщили нам фактов.
Старый чекист не рассказывал своим внукам о трудовых буднях, старый лагерник, если выжил и имел внуков, тоже не делился.
Секретности все еще работают.
Сколько часов на уроках истории длжно быть отведено террору в стране
уничтожавшей себя и других так жестоко.
Сколько раз школьник должен посетить музей террора, сколько таких музеев, сколько снято фильмов и опубликовано воспоминаний, сколько государственныхдней памяти жертв д.б. , сколько раз президенты россии
длжны вставать на колени перед мемориалами, сколько таких мемориалов должно быть и т.д. ?
Автору кажется, что все уже известно. Историкам известно, но их тиражи мизерные, в образование и массовую культуру это знание не пошло.
Мы знаем про фашистский террор гораздо больше, чем про советский, хотя тоже мало. Не знают не только школьники, ни их учителя, ни профессора вузов.
Это тяжелое знание, горькое лекарство, добровольно школьник в библиотеку за Архипелагом не пойдет (и вообще не читает).
Немцам повезло, их заставили узнать свое прошлое, они богатеют и свои войска больше не вводят на территорию соседей. И ненависть к немцам у народов европы (включая Россию) куда-то рассосалась.
Это и называется национальное покаяние.
Sergey Kuznetsov
Понимаете, я вот объясняю одно и то же: статистические опросы показывают, что Германия и Россия относятся к своему прошлому примерно одинаково. Несмотря на то, что в Германии есть все то, что Вы перечислили, а в России — нет.
Потому что я считаю, что правда о прошлом была сказана и была услышана. И если начать ее говорить в десять раз больше — она не будет услышана лучше. Потому что у всех людей есть механизмы психических защит и люди не слышат того, чего слышать не хотят. Вот Вы не хотите слышать, что по отношению к прошлому у России и Германии примерно одно и то же. А от 20 до 30% населения никогда не хотят слышать, что их предки были преступники и прошлое их страны — кровавый позор. И тут хоть убейся — их в этом не убедишь.
Вы сказали про «аналог психоаналитических процедур». Вы, наверное, знаете, что ни одна психоаналитическая (шире — психотерапевтическая) процедура не работает, если нет запроса от клиента. Я пытаюсь сказать, что запрос от населения на правду о Сталине примерно такой же, как на правду об Иване Грозном.
Вы говорите про работу с исторической травмой — но терапевты Вам расскажут, что работа с травмой устроена гораздо сложнее, чем «рассказать правду», она много чего в себя включает, помимо «признания фактов».
И, к слову, ну, какие факты не признаны? Что был террор? Да вот, тут же в комментариях бегают сталинисты — они, что, спорят с тем, что террор был? Нет. Они говорят, что правильно, только так и надо. Какую правду Вы им собираетесь сообщить? Что пострадали невинные люди? Ну, они знают. Лес рубят — щепки летят. Что из-за Сталина мы чуть не проиграли войну? А это уже не правда, а интерпретация.
Я говорю, собственно, одно: дискуссия, которую нам пытаются навязать (успешно) — это дискуссия, которая случилась в 1989-1991 году. Если Вам есть что нового сказать — скажите. Но пока все наши доводы против Сталина базируются на том, что писал «Огонек» можно их не говорить.
Sergey Kuznetsov
И еще одно.
Вы считаете, что Германия — нормальная страна (демократическая, неагрессивная и тд), потому что случилось вот это самое покаяние. А я считаю, что то, что немцы не вводят свои войска на территорию соседей (в Ираке, кстати, не было, что ли, немецких войск? Не помню) и прочее — так это не потому что «покаяние», а потому что, извините, демократические процедуры принятия решений. Сменяемость власти. Независимость судов. И я убежден, что все вот это можно (и нужно) построить без дискуссий о Сталине.
Вот Наполеон — тоже был диктатор, менее кровавый, конечно, но все равно. И до сих пор во Франции к нему относятся с пиитетом. А все перечисленное там не хуже, чем в Германии.
Инокентий Борганов
Шакалы не могут угомониться — всё поливают и поливают дерьмом мёртвого льва. И это не удивительно, ведь шакалы ни на что большее не способны и боятся, что придёт Новый Сталин и заставит их встать к станкам, взять в их преимущественно растущие из задниц руки мастерки и правила, отправит подметать улицы и вообще заниматься общественно-полезным трудом, а не изображать из себя «инженеров человеческих душ», не имея на это ни права, ни таланта.