В марте 1953 года я заканчивал первый класс. Родители — инженеры, техническая интеллигенция, отец занимался проблематикой, связанной с радиоактивностью, работал в закрытых зонах.
В нашей семье репрессированных не было, но один близкий друг отца, будучи активным молодым коммунистом был репрессирован. Дело было после убийства Кирова. Три друга сидели в ресторане, провожали в Свердловск выпускника Политеха Ивана. Друг отца Аркадий сказал: «Жалко Ваньку!». На него донесли сидевшие за соседним столиком и обвинили в том, что он оплакивал арестованного, проходившего по по делу об убийстве Кирова, Ивана Каталынова. Так что замели отцова друга на 10 лет в Воркуту. Вернулся он оттуда после 1956 года и остался верным коммунистом.
Отца не посадили — его вызвали на допрос, но когда он пришел, ему с раздражением сказали: «Нет вашего следователя!» — судя по всему, его посадили. Сказалось, видимо, и то, что отец был тогда беспартийным.
О том, что умер Сталин, я услышал, конечно же, по радио. Трагический голос. Как сейчас помню: хожу во дворе и напряженно думаю и переживаю, как же теперь быть, как теперь жить. Надо, наверное, Ворошилова назначить главным. Вот воспоминания восьмилетнего ребенка, хотя семья никогда не была политизированной.
Как реагировали родители на новость о смерти Сталина, не помню — видимо, как раз потому, что не было никакой особо трагической реакции.
Ко мне осознание роли Сталина приходило постепенно. Доходили рассказы о репрессиях — но без какого-либо понимания причин. Потом, после марта 1953 года, начались процессы, Берию расстреляли, а в 1956 году я узнал многое от отца — уже вступившего в партию. Отец не был идейным коммунистом, но пришлось вступить, когда его назначили заведующим лабораторией. Он был довольно искренним и наивным человеком, ходил на политинформации, от него-то узнал про доклад Хрущева на XX съезде, но без особых комментариев.
В памяти остались три картинки. Первая — как я хожу по двору и переживаю за судьбу страны, вторая — как в 1956 году мы в школьном туалете вырывали портреты Сталина из учебников, когда нам сказали про перегибы. А третья картинка такая: мы выписывали Большую советскую энциклопедию, и, когда вышел том на букву «Б», с Берией, за ним следом пришло письмо с просьбой вырезать страницу с Берией и поставить Берингово море. Мои родители послушно это сделали.
Владимир Филиппович Федоров (р. 1945), священник
Подготовила Александра Поливанова