Людмила Дашевская, инженер
«Все были очень молчаливые, приходили рано, уходили поздно, как будто бы что-то их ожидает»

Людмила Дашевская, 1953

Я родилась в городе Орск. Отец, Иван Дмитриевич Рыбаков, работал там на строительстве железнодорожного моста через Урал, а маму, Софью Николаевну Ломакину, забросила туда судьба. Мамины родители были люди интеллигентные, образованные и с не очень постоянным доходом. Ее мать, Екатерина Дмитриевна Финикова, кончила консерваторию, а ее

Юрий Борко, студент
«Было лишь возникшее острое чувство неприятия власти, сменившее прежнее двойственное, отчасти нейтральное отношение к ней»

Мое эмоциональное отношение к Сталину изменилось в один день — не образно, а в буквальном смысле, как два лика Януса: сегодня — один, а завтра — противоположный. Это произошло за три года до XX съезда КПСС и доклада Никиты Хрущева о «культе личности». Но все по

Елена Мурина, аспирантка
«Это была такая стихия — не поддаться ей было очень трудно»

Елена Мурина, 1957

В газетах и по радио говорили о болезни Сталина, и даже были слухи, что он уже умер, а от всех это скрывают. В любом случае, было ясно, что он уже не встанет. Сначала это звучало очень сдержанно, а потом, после слов «дыхание Чейна-Стокса», все уже поняли,

Велена Розкина, студентка
«Не скажу, чтобы это был порыв большой любви, просто стало любопытно»

В марте 1953 года, когда объявили о смерти Сталина, я была студенткой. Мы с приятельницей, еще одной студенткой, договорились пойти на похороны. Не скажу, чтобы это был порыв большой любви, просто стало любопытно — такое событие. Вышли мы у Трубной и оттуда — по Петровским линиям.

Андрей Зализняк, студент
«Абсолютное ощущение конца эпохи с неизвестным продолжением, в некотором смысле — и конца света»

Я узнал о смерти Сталина утром, перед тем, как идти в университет. По радио. Сообщения о болезни были, наверное, но я этого не помню — во всяком случае, в моем окружении никто не подозревал, что болезнь может быть смертельной. Первая реакция — неожиданность. Абсолютное ощущение конца

Олег Басилашвили, студент
«У меня было ощущение, что я присутствую при каком-то грандиозном событии»

О смерти Сталина я услышал по радио, у нас наушники на стене висели, на гвозде. Голос Левитана сообщил, что в результате сердечной недостаточности Иосиф Виссарионович Сталин скончался. Первая реакция моя была немного странной для юноши. У меня было ощущение, что я присутствую при каком-то грандиозном событии,

Ирина Золотаревская, студентка
«Решение пойти на похороны было спонтанным, как бы само собой разумеющимся»

Я выросла в семье репрессированных. Отца арестовали летом 37-го года, а маму в марте 38-го. Нас с сестрой оставили в опечатанной квартире, и бабушка, которая была профессором медицины и очень энергичным человеком, нас вызволила из этого плена, привезла к себе в Антипьевский переулок и обменяла нашу

Анатолий Шабад, восьмиклассник
«Потом пришел сосед — вдруг постучался и сказал: „Наш отец родной умер!“ Я испугался — что это, мой отец, что ли умер?»

Мне было тогда 13 лет. И когда сообщили, что Сталин болен очень тяжело, я к этому отнесся как к интересному событию. Была победа над Германией, потом ничего такого не происходило, и вот… Отец сразу сказал, что можно не волноваться: «Можешь не слушать эти сводки, он, конечно

Елена Орловская, семиклассница
«Почти все молчали, кто-то лил слезы — одни демонстративно, а другие искренне»

Момент, когда узнала о смерти Сталина, помню хорошо. Я выходила в школу и услышала по радио, по тарелочке черной, которую, папа всегда включал, когда передавали классическую музыку, а потом демонстративно выключал. И перед этим помню дни, когда постоянно передавали сообщения о болезни — дома все были

Феликс Шапиро, студент
«Не могу сказать, что у нас была растерянность, а вот спортивный азарт — посмотреть, добраться, дойти до финиша — это да»

Когда умер Сталин, общее настроение было — крайняя растерянность: «Что же теперь будет?». Все, жизнь прекратилась, все слепые и никто не знает, как без него жить дальше. Он же победу организовал, он же цены снижал каждый год! Это сейчас легко говорить, что все ликовали, но тогда…