Я была студенткой четвертого курса географического факультета университета. «Дело врачей» меня и мою семью не задело — я была русская, врачей у нас в близкой родне не было. Но отчим моего будущего мужа был евреем, а мать — русской. Она искренне считала, что его не уволят с работы потому, что ее национальная принадлежность его защитит. Но его уволили, потому что увольняли всех. Перед этим была страшная истерика: к врачам в поликлиниках не шли пациенты, были разговоры, что в родильных домах врачи-евреи губят младенцев… В этих текстах и в этой атмосфере мы встретили болезнь и смерть Сталина.
Когда объявили о смерти Сталина, моя мама плакала, а я нет. Я собиралась выходить замуж, и меня это гораздо больше тогда волновало. Мама мне сказала: «Ты — бросовый человеческий материал». Это у нее была такая фраза из Макаренко.
Я пошла на факультет. У нас была очень хорошая факультетская стенгазета. Мы собрались большой компанией, созвали редколлегию и сделали траурный выпуск. Мы учились в старом здании МГУ, на каждом этаже располагался один из «естественных» факультетов: биолого-почвенный, географический, геологический. На каждом этаже стоял бюст Сталина, а по обе стороны бюста — почетный караул.
Ограда Александровского сада была полностью уставлена венками, вплоть до моста, иногда в несколько рядов. В день похорон мы пошли на факультет, думая, что там нас соберут и поведут на прощание организованно. Когда мы собрались, стало понятно, что идти уже бессмысленно. Мой приятель, студент нефтяного института, пошел на похороны и дошел почти до станции метро Охотный ряд, и тут обнаружил, что идет босиком — в общем эмоциональном порыве и в неимоверной давке он потерял ботинки и даже этого не заметил. После этого он вышел из толпы и пошел домой: решил, что не подобает так к гробу подходить. Рассказывали, что к Трубной даже детские сады вели на прощание. На Пушкинской площади ходили трамваи, и трамваями перегородили в этом месте улицу. Некоторые мужчины разбивали окна этих трамваев и кричали: «Сейчас мы покажем, как Берлин брали».
Мой будущий муж жил в доме 12 по улице Горького, во дворе булочной Филиппова. Он видел, как многие жители выбирались на крыши домов и шли по крышам, чтобы пробраться к Колонному залу.
В моем окружении никто особенно не горевал. Я в эти месяцы проходила практику в школе, и вот там эта атмосфера большого горя чувствовалась гораздо острее. Потом это очень быстро ушло…
Майя Владимировна Никольская (р. 1932), палеопаллинолог
Подготовила Мария Майофис