В 1953 году я жил с родителями и бабушкой, и мы очень бедствовали. Отец недавно остался без работы — он преподавал в вузе историю партии, а в 1952 году был уволен и исключен из партии за то, что дал рекомендацию человеку с «троцкистским прошлым». Накоплений никаких
Posts By: Александра Поливанова
«Его разбудила мама и сказала: „Сталин умер — свадьбы не будет!“»
Я жила в Кропоткинском переулке, дом 26, квартира 13. Правда, к тому времени, наш дом уже стал считаться по Левшинскому, но, думаю, это неважно. Это была не отдельная квартира, но родственная. На 1953 год там жили мама и я, моя тетя, мой дядюшка и его жена.
«Главный тост, который произносили: „Чтоб не воскрес!“»
Про репрессированных родственников не так легко ответить, потому что Миша [физик Михаил Левин], мой на тот момент будущий муж, — он был репрессирован, а из кровных, как ни странно, никто не был. Что чувствовали родители, точно не могу сказать — обстановка в нашем доме была очень
«Петю вызывают ночью, и он дирижирует цирковыми лошадками задом наперед. Они идут траурным шагом»
Начну чуть раньше. Я очень долго болела желтухой и не ходила в школу. Встала с постели 21 декабря — это День энергетика, а папа мой был энергетик, и день рождения Сталина. «Ха-ха-ха, Машенька встала в день рождения Сталина!» Месяц просидела дома после желтухи — и опять
«Видимо, они сами все были в ожидании: что дальше будет? И плакали»
В жизни есть всякие ситуации, когда то ли судьба, то ли интуиция выручают. Весна 1953 года. Мотомеханизированная дивизия, в которую входит и наш танковый полк, находится на учениях в Молдавии, возле города Болграда. Тогда Молдавии, как таковой, не было — она считалась частью Украинской ССР. Степь,
Алексей Левинсон. Всматривайтесь в лица, оглядывайтесь вокруг
Для чего смотреть на эти старые фото, вглядываться в эти чужие лица людей, которых наверняка уже нет на свете? Для чего вспоминать эти приступы народной скорби, они же приступы массового безумия? Ответов, наверное, немало. Мне главным кажется такой: к эпохе сталинизма, к ее рутине и к
«При малейших шансах на выживание о болезни не посмели бы и заикнуться»
День смерти Сталина — давно канонизированная тема мемуарной литературы. У меня тоже есть публикация в этом жанре, виньетка «Соцреализм в школе и дома», доступная в Сети. Думаю, тем не менее, что ее стоит воспроизвести, она недлинная, а затем прокомментировать и поговорить вокруг. СОЦРЕАЛИЗМ В ШКОЛЕ И
«Все были очень молчаливые, приходили рано, уходили поздно, как будто бы что-то их ожидает»
Я родилась в городе Орск. Отец, Иван Дмитриевич Рыбаков, работал там на строительстве железнодорожного моста через Урал, а маму, Софью Николаевну Ломакину, забросила туда судьба. Мамины родители были люди интеллигентные, образованные и с не очень постоянным доходом. Ее мать, Екатерина Дмитриевна Финикова, кончила консерваторию, а ее
«Было лишь возникшее острое чувство неприятия власти, сменившее прежнее двойственное, отчасти нейтральное отношение к ней»
Мое эмоциональное отношение к Сталину изменилось в один день — не образно, а в буквальном смысле, как два лика Януса: сегодня — один, а завтра — противоположный. Это произошло за три года до XX съезда КПСС и доклада Никиты Хрущева о «культе личности». Но все по
«Это была такая стихия — не поддаться ей было очень трудно»
В газетах и по радио говорили о болезни Сталина, и даже были слухи, что он уже умер, а от всех это скрывают. В любом случае, было ясно, что он уже не встанет. Сначала это звучало очень сдержанно, а потом, после слов «дыхание Чейна-Стокса», все уже поняли,