В 1953 году я работала в лаборатории, в НИАТе [Научно-исследовательский институт технологии и организации производства двигателей Министерства авиационной промышленности СССР]. Наш научно-исследовательский институт — это был кусочек бывшего ЦИТа, [Центрального] Института труда, [Алексей Капитонович] Гастев им занимался. О состоянии и потом о смерти Сталина я узнала на работе — во всем институте было включено радио, и целыми днями что-то передавали. Я с интересом бегала по этажам, слушала это радио и ни у кого не видела слез, даже не слышала, чтобы в лаборатории кто-то говорил: «Ой-ой-ой, что это такое?» И чтобы у нас в институте где-нибудь поставили его портрет, и кто-то там стоял — такого я тоже не помню.
Когда сообщили, что Сталин ушел в другие области, мы с сослуживцами утром отправились в Колонный зал. Институт находился на углу Петровки, в Рахмановском переулке — там, где сейчас Московская дума. Несмотря на то, что Петровка недалеко от Колонного зала, мы пошли через Неглинную, очень долго шли к Трубной, добрались уже днем. Там, где Цветной бульвар к цирку идет, он был перегорожен машинами, мы стали подниматься в гору, к Сретенке, и там уже толпа была очень плотная.
Мои сослуживцы были люди намного старше меня. И они меня просто-напросто не пустили дальше, увидев, что там творится. Я пошла домой — по Цветному бульвару, потом вышла на Самотеку, потом по Садовому кольцу пешком, оно не было оцеплено.
Я не чувствовала себя обделенной из-за того, что не побывала на самих похоронах. У меня был репрессирован родственник, двоюродный брат мамы, главный врач больницы в Химках, по фамилии Величкин — так что никакой любви к «отцу родному» я не испытывала. О том, что дядю расстреляли, я узнала в раннем возрасте: мама умерла, когда мне было десять лет, он на тот момент уже был расстрелян, я потом встречалась с его женой — ее почему-то не посадили.
Друзья, близкие и соседи к смерти Сталина отнеслись спокойно. В нашей квартире были разные люди, но я не помню, чтобы были слезы и даже разговоры на кухне. 6 марта у меня день рождения, пришел старший брат, мы с ним шутили, смеялись, не было даже этого: «Что будет?» Просто нам было все равно.
Галина Борисовна Новохатко (р. 1934), художник-чертежник
Подготовили Светлана Шуранова и Вячеслав Шабалин