Начну чуть раньше. Я очень долго болела желтухой и не ходила в школу. Встала с постели 21 декабря — это День энергетика, а папа мой был энергетик, и день рождения Сталина. «Ха-ха-ха, Машенька встала в день рождения Сталина!»
Месяц просидела дома после желтухи — и опять заболела, гриппом. Конец февраля, у меня грипп, я жутко хочу в школу. А тут по радио говорят, и в газетах пишут, что Сталин заболел. Я говорю: «Пап, ну у него, наверное, грипп, сейчас у всех грипп». Отец отвечает: «Нет, про грипп не стали бы передавать по радио».
У нас тогда жила мамина подруга Леля, Елена Дмитриевна Скворцова, а ее брат, Петр Дмитриевич Скворцов, был цирковой дирижер. Леля рассказывает родителям: «Петю вызывают ночью, и он дирижирует цирковыми лошадками задом наперед. Они идут траурным шагом». Я воображала, что эти лошади — белые. Потом оказалось, что черные.
В общем, и папа, и мама, и Леля — все знают, что никакой это не грипп, а что-то происходит серьезное.
Наконец, 5 марта мне позволяют идти в школу, а занятия отменили, и я ужасно огорчаюсь. Не из-за смерти Сталина, а потому что ужасно соскучилась по школе.
У нас смерть Сталина не праздновали, но никто и не ревел. В кухне нашей большой коммунальной квартиры, как тогда у всех, висит черная тарелка — радиоточка, так что в кухне постоянно звучит то, что положено: траурный марш Шопена и все прочее.
В коридоре обсуждают, кто пойдет, кто не пойдет на похороны Сталина. Миша, мой брат, хочет идти — посмотреть на толпу, на этот исторический момент. Мама против, а Миша говорит, что он пойдет в центр и будет смотреть с крыши университета на Моховой.
Чей-то знакомый мальчик — племянник каких-то Грановских — был там раздавлен насмерть. И еще одна девушка, соседка по квартире постарше меня сказала так: «Хоть умру, но увижу Сталина». И ушла смотреть похороны, не возвращалась трое суток. А Миша ни в какую в давку не попал, как-то удержался на крыше.
Не могу точно сказать, какого числа я пошла в школу, только знаю, что пошла радостная и веселенькая. У меня была подруга в то время, чудесная девочка Нина Фактурович. И мое счастье было только одно — мы опять сидим вместе. Ни о Сталине, ни о чем таком у нас разговоров в это время не было, хотя мысль о том, что Сталин умер, и значит, что-то изменится, у нас конечно мелькала.
Из смешных вещей запомнилось: у папы был очень симпатичный друг Алеша Магид, который жил тоже в коммуналке — где-то на Арбате. И он рассказывал, что все соседки говорили: «Что же делать? Сталин умер. Может, теперь Алексей Савельевич будет?»
Мария Константиновна Поливанова (р. 1941), музыкант
Подготовила Александра Поливанова