Вадим Гаевский, безработный
«Будешь сидеть дома. Увидят твою сияющую физиономию — побьют»

Помню ли я день 5 марта 1953 года? Еще бы — такое не забывается: один из счастливых дней в моей жизни. Сразу же после объявления траурного сообщения по радио мой папа, никогда не использовавший повелевающих интонаций, сказал мне неожиданно твердо: «Так, будешь сидеть дома. Увидят твою

Леонид Симановский, семиклассник
«Удалось войти в подъезд и найти местечко на лестнице. Там я и провел всю ночь»

Когда умер Сталин, мне было 15 лет и я учился в 7-м классе в московской школе № 657. Как и большинство граждан нашей страны, я воспринял смерть Сталина как большое несчастье, постигшее всех нас. О том, кем он был на самом деле, и какие беды навлек

Татьяна Вирта, студентка
«И тут я поняла, что папа всю жизнь вот так… двойной игрой занимался»

День 5 марта, когда умер Сталин, мне никогда не забыть, потому что это день рождения моей мамы. Уже ходили в семье слухи, что у него удар, что его лечат, что положение плохое. Но слухи были смутными для меня, потому что взрослые закрывали двери, когда об этом

Татьяна Николаева, студентка
«Кащей подох!»

Родители мои были известными учеными-медиками. По узкой специальности — фармакологи. Отец мой умер в 1949 году, затравленный доносами, угрозами и проч. Тогда уже была эта волна травли интеллигенции. Он был членом Академии медицинских наук. Мама, Мария Михайловна Николаева, — профессор, доктор медицинских наук, заведовала кафедрой в

Дмитрий Сахаров, студент
«Наш Рапопорт был, конечно, не из тех Рапопортов, но все Рапопорты немножко Рапопорты»

В начале 1953 года я уже закончил последний курс университета, но еще не защитил диплом. Учился на биофаке, на улице Грецена. Неожиданностью смерть Сталина для меня не стала. Уже несколько дней считалось, что он умирает. Все-таки он был пожилой человек. Сводки были туманные. Мне кажется, по

Габриэль Суперфин, третьеклассник
«У меня лопнула резинка на чулке. Приходилось все время поправлять»

1 марта долго не давали передач по радио, и мама предположила, что что-то случилось, потому что музыка была уж слишком трагического регистра. Ахи и охи, правительственное сообщение о болезни такого-то товарища. Числа 6-го под утро я проснулся от всхлипывания моей родной — старшей меня на 10

Лариса Беспалова, студентка
«Куда вы идете, там людей вынимают из толпы без позвоночников!»

Начиная, наверное, с 13 января, когда объявили о «деле врачей», было ощущение бреда, бреда и ужаса. Непонятно было, чем это кончится — может, высылкой, а может, новыми репрессиями. Но что Сталин умрет, тогда в голову не приходило. Только когда объявили о «дыхании Чейн-Стокса», об этом стали

Николай Котрелев, пятиклассник
«Александра Ивановна плакала от ощущения, что меняется история»

Я родился в 1941 году, в феврале, то есть мне было 12 лет, когда Иосиф Виссарионович, Царствие ему Небесное, преставился. В семье были репрессированные — сидел дед. Я помню, как его забирали, но то, что это было НКВД, понял гораздо позже, а по-настоящему я осознал произошедшее

Элла Певзнер, десятиклассница
«Мамочка, а скажи мне, кого я больше люблю — тебя или товарища Сталина?»

Дед по матери был владелец мелкой фабрики по производству горчицы и горчичного хлеба. Дед умер — это было страшным ударом для мамы. Она окончила гимназию в Царицыне с золотой медалью, знала английский и французский, но учиться дальше ей не пришлось — нужно было содержать мою бабушку.

Сергей Ларьков, семиклассник
«Я выбежал в коридор с криками: „Я вам Сталина не отдам!“»

Я родился в Москве в 1939 году. Мои родители приехали в столицу в начале 1930-х. Отца направили на учебу из Пензенской губернии. А мама приехала со своим первым мужем с Украины. Когда родители поженились, они переехали в Алексеевский студенческий городок — отец там получил две комнаты