Светлана Ганнушкина, четвероклассница
«Помню, что включили радио и я потребовала, чтобы мне дали пионерский галстук»

Я ребенком была очень больным. Когда умер Сталин, мне было 11 лет. А когда мне было восемь лет, то есть в середине 1-го класса, я заболела скарлатиной. Скарлатина была очень тяжелой, после нее было осложнение на сердце и восемь ревмокардических атак. Года два с половиной я

Леонид Заславский, дошкольник
«Ради такого случая купи пацану мороженое»

В марте 53-го мне не было и шести лет, но день смерти Сталина я хорошо помню. Помню не как день смерти вождя, а как день смерти моего деда Самуила. Ему было 85 лет, здоровья дед был отменного, и, случись приступ стенокардии сейчас, «грудная жаба» не привела

Элла Венгерова, десятиклассница
«Так не может быть. То есть не должно быть. И значит, я свободна от любви к нему»

Когда умер Сталин, все девочки в классе плакали и переживали, Лидка Ионова, была у нас такая девчонка с огромными глазами и пушистыми косами, вдруг буркнула: «Слава богу, сдох». И я донесла на нее нашей классной, Нине Алексеевне. Та сказала мне, не повышая голоса и не моргнув

Владимир Федоров, первоклассник
«Надо, наверное, Ворошилова назначить главным»

В марте 1953 года я заканчивал первый класс. Родители — инженеры, техническая интеллигенция, отец занимался проблематикой, связанной с радиоактивностью, работал в закрытых зонах. В нашей семье репрессированных не было, но один близкий друг отца, будучи активным молодым коммунистом был репрессирован. Дело было после убийства Кирова. Три

Евгений Прохоров, первоклассник
«Такое было ощущение, что никто не знает, как себя вести»

Зимой 1952/53 года я учился в первом классе московской школы № 10 (1-й Хвостов переулок в Замоскворечьи) и жил на Большой Полянке в коммунальной квартире. Сталин представлялся тогда просто сверхчеловеком, поэтому я как-то спросил маму: «Как ты думаешь, Сталин умрет?» Мать насторожилась: «А в школе что

Адольф Шапиро, семиклассник
«Была такая тишина, что слышался слабый треск репродукторов»

В слезливый мартовский день 53-го года нас, школьников, собрали в актовом зале. В центре маячил гипсовый бюст почившего вождя. Мы окружили его, как язычники идола. Никто из нас не плакал, все были подавлены атмосферой таинства. Слышались всхлипыванья и сдавленные рыданья учителей. Они подходили к директору школы

Рахиль Самолюбова, семиклассница
«Было предчувствие неминуемой катастрофы»

Когда умер Сталин, мне было 14 лет. Сообщение о его болезни были для меня личным горем. Я боялась за его жизнь, находившуюся в руках врачей-убийц. Со всех сторон только и слышалось об их злодеяниях. Когда объявили о смерти великого вождя, я ни свет, ни заря отправилась

Виктор Иоэльс, художник
«Какой-то полковник с красными глазами, от которого пахло хорошим коньяком, кричал: „Скорее, скорее, проходите скорее!“»

В марте 1953-го мне было 24 года, вернулся в Москву после армии. Во всех средствах массовой информации передавали о болезни вождя и учителя, и было ясно: либо он уже помер, либо скоро помрет. Сообщили об этом, по-моему, ночью или где-то на рассвете. В этот день мне

Андрей Красулин, десятиклассник
«Это было совершенно новое чувство, ощущение карнавала. Обстановка не радости, а свободы и безвластия»

Весной 1953 года я учился в последнем классе московской средней художественной школы в Лаврушинском переулке. А жил я в это время то в полуподвале у тети Нины на Бужениновской улице, на Преображенке, то у тети Кати у Красных ворот. Мой отец был с первого курса Московского

Виктор Голышев, девятиклассник
«Я подумал: чего он заплакал? Наоборот хорошо — уроков не будет»

Я родился в 37-м году. В это время отец уже был уволен из Наркомата внешней торговли, а мать была студенткой Литинститута. Мы жили в Москве, в проезде Художественного театра. Из репрессированных в нашей семье была только мачеха, но отец женился на ней позже, году в 57-м,